Фотографии:
 

ТТХ после переоборудования в учебно-артиллерийский корабль 1902-03 годов:

    10 марта 1880 г. приказом Главного командира Петербургского порта вице-адмирала Андреева строителем в Новом Адмиралтействе полуброненосного фрегата назначается подполковник Н.Л. Самойлов (первоначально хотели строить один фрегат "Дмитрий Донской"). К этим обязанностям он должен был приступить после спуска на воду и отправки в Кронштадт клипера "Опричник", строившегося под его наблюдением на Балтийском заводе. К подготовительным работам следовало, в духе времени, "приступить немедленно", для чего в помощь строителю назначался штабс-капитан Потапов.
    10 сентября 1880 г., с получением первой партии стали (99 листов массой 60 тонн) с Невского завода, началась стапельная сборка корпуса. Тогда же решили второй корабль того же типа строить на Балтийском заводе. Благодаря преимуществам частной организации (включая право заказывать материалы за границей), этот завод, начав сборку корпуса 10 февраля 1881 г., уже к сентябрю установил 460 тонн конструкции, что составляло почти 28% от массы корпуса. В Новом Адмиралтействе, где к этому времени выставили на стапель порядка 210 тонн, работы застопорились: Невский завод не справлялся с графиком поставок, а Ижорский из-за поломки валков и вовсе остановил выпуск тавробимсового железа. Пришлось заказывать профиль из стали в Англии, но отставание в готовности "Дмитрия Донского" от "Владимира Мономаха" (название кораблям дали 28 марта 1881 г.) становилось уже ощутимым. В Новом Адмиралтействе могли лишь с завистью следить за тем, какой свободой маневра и оперативностью решений располагал Балтийский завод, руководимый знающим и деятельным директором М.И. Кази. Не то было в Адмиралтействе, скованном суровыми портовыми (далекими от судостроения) правилами, задавленном мелочной отчетностью, испытывавшем постоянную нехватку квалифицированных кадров (начальство с маниакальным упорством экономило на зарплате рабочих) и повязанном многоступенчатой, нелепой для производства, военной иерархией. В дальнейшем, дабы отмести всякие сомнения в отсутствии должной распорядительности, начальство спокойно объясняло, что в сравнении темпов постройки двух кораблей нет никакого смысла, так как "Донской" строился "при совершенно других условиях, а именно - в зависимости от успешности доставки строительных материалов". А вскоре, в силу постигших проекты обоих кораблей массированных (и у каждого своих) изменений рабочей документации, сопоставление хода постройки кораблей на самом деле потеряло смысл.
    Сначала, как водится, только что утвержденный и уже начавший осуществляться проект начали "догружать". В ноябре 1880 г., чтобы, видимо, не отстать от заграницы, МТК предложил, по примеру английских крейсеров "Фаэтон", "Леандр" и "Аретьюза", снабдить крейсер собственной "миноноской", то есть паровым катером, вооруженном минным аппаратом для стрельбы самодвижущимися минами (торпедами). В декабре 1880 г. "заведующий минной частью на флоте" контр-адмирал К.П. Пилкин передал указание генерал-адмирала о том, чтобы "на вновь строящемся броненосце (классификация была еще весьма свободной) типа "Минин" были установлены в жилой палубе для выбрасывания мин Уайтхеда по 3 или 4 неподвижных трубы (то есть торпедные аппараты) на стороне", а коль скоро "к постройке означенного броненосца уже приступлено", строителю предлагалось доработать эту идею совместно с минными специалистами Кронштадского порта. "Принять к исполнению" - облек в директиву это указание новый управляющий Морским министерством контр-адмирал А.А. Пещуров. В январе 1881 г. он же предложил МТК обсудить вопрос об установке на кораблях облегченных 229-мм орудий, мотивируя это тем, что по критерию отношения веса артиллерии (орудий без станков) к водоизмещению, составлявшему на английских крейсерах "Шеннон" и "Нельсон" около 1:45, наши крейсеры им уступали (1:67). При замене 203-мм пушек на новые 229-мм этот показатель составлял 1:56, что оправдывало замену, но противоречило выработанной концепции, гласившей, что "наши полуброненосные крейсеры, уступая английским судам как в весе артиллерии, так и в толщине броневого пояса, имеют перед ними преимущество в силе машин, площади парусности и количестве топлива, которое они могут брать". Изменение вооружения привело бы к перегрузке и, как следствие, уменьшило бы запас топлива или число 152-мм пушек с 12 до 8, чего, впрочем, по мнению специалистов Артиллерийского отдела, хватало для действий "против торгового флота". В то же время, установка 229-мм облегченных (а лучше даже тяжелых) пушек позволила бы нашему крейсеру "успешно действовать против тяжело вооруженных крейсеров в том случае, когда нельзя избежать встречи с ними". С этим мнением долго не соглашалось Кораблестроительное отделение МТК, считавшее, в свете выработанной крейсерской концепции, более важным "число нежели калибр орудий" и настаивавшее даже на замене части 152-мм орудий на 107-мм. Неизвестно, сколько бы продолжались споры, если бы Морской министр, исходя из того, что испытывавшаяся в то время на Обуховском заводе новая 203-мм пушка обещала такую же "разрушительную силу" как и 229-мм, не выбрал бы ее в качестве главного калибра строившихся кораблей.
    В начале января 1881 г. главный инженер-механик флота генерал-лейтенант Соколов обратил внимание на заложенный в проекте (очевидно, из-за большого диаметра гребного винта) уклон линии гребного вала в нос, из-за чего кораблю грозило не только зарывание носом, но и трудности в ходе подъема винта, расположенного в установленной в наклонном положении раме; в итоге трехмесячного обсуждения решили ликвидировать подъемную конструкцию винта на обоих крейсерах и сделать винт стационарным четырехлопастным. Спустя неделю, 7 апреля 1881 г., изменили и установку главных паровых машин: на "Донском" машины оставили, по проекту, друг за другом, а на "Мономахе" расположили их рядом и, соответственно, предусмотрели два винта. Как в дальнейшем объяснялось в отчете по Морскому министерству за 1883 г., таким путем рассчитывали "прийти к точному и безошибочному выводу относительно преимуществ той или иной системы". Достойно сожаления лишь то, что, затевая этот наверное интересный, опыт (о результатах которого, впрочем, документов в архиве не встречается - об этом опыте, похоже, просто забыли), не подумали о другом: проверить предварительно (хотя бы на том же "Минине") тормозящий эффект неподъемного гребного винта, который, как выяснилось в первых же плаваниях, по существу лишает корабль парусных качеств и делает столь эффектно выглядящий рангоут дорогим и, зачастую, опасным для корабля украшением. Наблюдая за "парусными" плаваниями этих кораблей в Тихом океане, С.О. Макаров уже в 1888 г. пришел к выводу, что крейсеры, хоть и числятся рангоутными (то есть способными плавать под парусами), но в действительности являются "исключительно паровыми". В довершении первой очереди "опытов" (впереди была вторая), которыми с такой легкостью опрокидывались все только что принятые "принципы" и концепции, в тот же день 7 апреля 1881 г. разделили корабли и по составу вооружения: на "Мономахе", оставив проектное число орудий, решили установить четыре 203-мм пушки прежнего образца "недальнобойные" и двенадцать 152-мм "дальнобойных", на "Донском" устанавливались только "дальнобойные" - два 203-мм орудия и четырнадцать 152-мм. Так "под шпицем" прислушивались к мнению флота...
    Весь 1881 г. одновременно с постройкой корпусов не прекращались изменения в проектах кораблей. Состоявшееся в августе решение о замене предполагавшейся железной брони на сталежелезную заставило срочно изменить заказ стали, конструкцию борта и систему крепления брони. "Облитые сталью" железные плиты, чтобы не нарушать монолитность стальной поверхности, крепили, по английскому образцу, не сквозными (как прежде) болтами, а шпильками, ввернутыми изнутри корпуса в железный слой плиты. В тех же целях отменили предполагавшуюся обшивку брони деревом и медью и крепление к броне вертикальных накладных железных полос для присоединения к ним вант. Для защиты брони от электрокоррозии в морской воде предусмотрели (по опыту "Петра Великого") промежуточную, между плитой и медной обшивкой корпуса, цинковую полосу, а для крепления вант пришлось изобретать "добавочные местные переборки позади броневого борта". Но все эти неудобства с лихвой окупались увеличенной (на 20 - 30%) сопротивляемостью брони и возможностью применять плиты вдвое большей высоты. Именно такие плиты длиной 4,6 м и высотой 2,2 м с трапециевидным сечением толщиной внизу 127 и вверху 152 мм, предлагал завод фирмы Каммель в Шеффилде. Решение, принятое МТК в августе 1881 г., в конечном счете помогло ускорить и дисциплинировать работы, которые теперь ставились в зависимость от изготовления шаблонов плит для английского завода. Так, по оценке строителя "Донского" (им стал с 18 декабря 1880 г. штабс-капитан корпуса корабельных инженеров Н.Е.Кутейников), с получением бимсов верхней и главной палуб в августе-сентябре 1881 г. он мог к маю 1882 г. выдать шаблоны почти на всю длину корпуса. Заказ плит для "Мономаха" был разрешен генералом-адмиралом только в январе 1882 г.
    20-летняя строевая, по преимуществу заграничная, служба "Дмитрия Донского" началась в Средиземном море. Здесь, сменив совершавший свое последнее заграничное плавание деревянный фрегат "Светлана", он в августе 1885 г. возглавил особое соединение русского флота - отряд Средиземного моря. Два года воды лазурного моря, соединяющего берега трех стран света, омывали борта и пенились под гребным винтом новейшего русского крейсера. Два года англичане тщательно отслеживали (отношения Великобритании с Россией в то время обострились из-за кризиса 1885 г. по поводу афганской границы) перемещения грозного корабля Российского флота.
    Миновал афганский кризис и средиземноморская вахта "Дмитрия Донского" сменилась тихоокеанской. Выполняя правительственное решение 1886 г. о принципиальном отказе России от территориальных приобретений на Дальнем Востоке и ускорении развития Владивостока как естественного центра отечественного Приморья, флот продолжал направлять сюда свои лучшие корабли. Обстановка на дальневосточном театре складывалась непростая. Еще совсем недавно, во время того же афганского кризиса 1885 г. начальнику эскадры контр-адмиралу А.Е. Керну пришлось преподать урок международной вежливости "просвещенным мореплавателям", приказав взять на прицел корабли слишком уж назойливо и неотвязно преследовавшей его английской эскадры. Прибыв сюда, новый крейсер, войдя в состав эскадры контр-адмирала А.А. Корнилова, участвует в учениях совместно с корветом "Витязь", которым в те годы командовал С.О. Макаров. В плаваниях между Нагасаки, Чифу и Владивостоком "Дмитрий Донской" проводит весь 1888 г., а в мае 1889 г. возвращается в Кронштадт, чтобы передать вахту в океане уходившему в октябре на Дальний Восток "Владимиру Мономаху".
    Главнейшим итогом первого заграничного плавания стал вывод о несостоятельности на обоих кораблях их парусного вооружения. И командиры и флагманы были единодушны во мнении, что для кораблей с неподъемным гребным винтом плавание под парусами - это фикция, самообман. На "Мономахе", с его особенно эффективно действующими в виде тормозов двумя винтами, скорость под парусами большей частью не превышала 4,5 уз; при таком ветре клипера могли бы идти по 9 уз. Оверштаг фрегат, невзирая ни на какие усилия вообще не мог поворачивать и, не доходя двух румбов до линии ветра, начинал уваливаться под ветер. Паруса, правда, существенно, в сравнении с паровым плаванием, умеряли килевую качку, но это, конечно, было слишком дорогой платой за необходимость нести и, с большими хлопотами, содержать парусный рангоут. Не лучше вел себя и одновинтовой "Донской". Опыт 215-мильного перехода под парусами из Иокогамы в Нагасаки в марте 1888 г. выявил среднюю скорость 2,28 уз, показав, что пока винт не начнет свободно вращаться (для этого требовалась скорость не менее 4,5 уз) управление кораблем "почти невозможно". В результате, рангоут, имевший вес с такелажем 176 т, предлагалось заменить или облегченным корнетским (вес 60 т) или "боевым с марсами" (вес 35 т) или яхтенным (вес 16 т). При этом предлагалось, даже рискуя перегрузкой, увеличить явно недостаточные запасы угля на 224 т. Не признавал эти корабли парусными и С.О.Макаров. Но в МТК с поразительным упорством закрывали глаза на все эти отзывы и даже согласие на замену сгнивших и ставших опасными деревянных мачт "Донского" стальными трубчатыми, обосновывали "хорошими парусными качествами" корабля.
    В 1891 г., успев в июле принять участие в больших торжествах встречи в Кронштадте французской эскадры адмирала Жерве, "Дмитрий Донской" 21 сентября вышел в новое плавание. С октября 1891 г. по январь 1892 г. корабль побывал в Гибралтаре, на Мальте, Бриндизи и в других средиземноморских портах. Выполнив, как это всегда делалось, начальный курс учебных и боевых стрельб, корабль возглавил отряд, включавший фрегат "Минин", клипер "Забияка" и черноморскую канонерскую лодку "Уралец". В марте 1892 г. отряд расформировали, а "Дмитрий Донской" совершил редкое для российских кораблей плавание Мраморным морем в Константинополь. Заранее полученное дипломатическое разрешение открыло путь через проливы и "Донской" вошел в воды заветного и недоступного для балтийских кораблей Черного моря. Увы, это стало лишь эпизодом: корабль, назначенный в распоряжение великого князя Георгия Александровича, принял его в Батуме и, доставив в Пирей, продолжил плавание на Дальний Восток. С июля и до конца 1892 г., базируясь, в основном, на Владивосток и составляя плавную силу малочисленной, в то время, эскадры, "Дмитрий Донской" продолжал интенсивный курс боевых стрельб: по пирамидальному, спускавшемуся с корабля, плавучему щиту у острова Герасимова, по скале в заливе Славянка (с расстояния 8 кб), ночью на якоре из 203-мм и 152-мм пушек по той же скале при свете двух прожекторов, переводя прислугу с одного борта на другой, из скорострельных пушек с борта и с марсов (от 3 до 8 кб), минами поочередно из аппаратов правого и левого бортов и из носового аппарата. Все эти учения и стрельбы повторялись каждый год. В августе, подняв флаг младшего флагмана, перенесенный с ушедшего с начальником эскадры в Петропавловск "Витязя", принимали серию визитов во Владивосток иностранных кораблей: трех французских, трех английских (среди них "Имперьюз" - прототип крейсера "Адмирал Нахимов"), корвета США "Марион" (1873 г. постройки, одного из последних с деревянным корпусом).
    20 декабря отдали якорь в Нагасаки, а 27 января 1893 г. корабль был уже на пути из Сингапура в Коломбо. Здесь получили телеграфное предписание ГМШ: придти в Порт-Саид 1 марта, где командира, капитана 1 ранга Гессена сменит капитан 1 ранга Н.А. Зеленой. Установленные И.А. Шестаковым правила о морском цензе продолжали действовать неумолимо: командирская должность уже была нужна следующему претенденту на продвижение по службе. Новым предписанием прибытие в Алжир назначалось на 10 марта. Вскоре все разъяснилось: крейсер должен был возглавить русский отряд, шедший по приглашению правительства США на международные торжества по случаю 400-летия открытия Америки Колумбом.
    11 марта рядом с крейсером, стоявшим в Алжирской гавани, появилась русская яхта "Форос" под флагом севастопольского яхт-клуба, с которой на "Донского" перешли великий князь Александр Михайлович, прибывший нести службу в должности начальника 1-й вахты, и великий герцог Мекленбург-Шверинский. Вечером 12 марта прибыл назначенный начальником эскадры Атлантического океана старший флагман 1-й флотской дивизии вице-адмирал Н.И. Казнаков. Подняв адмиральский флаг, корабль продолжал усиленно готовиться к 4000-мильному броску через Атлантический океан. Уже немало послужив, крейсер нуждался в обстоятельной переборке вспомогательных механизмов, чистке котлов, чеканке их швов, укреплении подшипников и в других работах; еще до прихода в Алжир пришлось заглушить 254 трубки холодильников, чтобы заменить их уже в Америке.
    16 марта "Донской" снялся с якоря, 18-го, преодолевая сильное течение, уменьшившее обычную экономическую скорость с 8 уз до 5,5, прошел Гибралтар. Уже с Мадеры, куда пришли 21 марта, адмирал писал, что не имеет уверенности в возможности совершить плавание за 15 дней и 5 апреля быть на Хэмптонском рейде - месте сбора кораблей международной эскадры. Однако до планового выхода ее в Нью-Йорк, 12 апреля, Н.И. Казнаков рассчитывал успеть. Велико же было смятение в Главном морском штабе, когда следующую телеграмму получили с острова Сент-Томас или, говоря проще, Святого Фомы. Оказалось, что не надеясь совершить 3100-мильный переход под парами, на крейсере решили тряхнуть стариной и блеснуть парусной школой. Но пассат, в надежде на который адмирал приказал спуститься к югу, продержался только три дня и для пополнения истраченного в противоборстве со стихией запаса угля пришлось идти на о.Св.Фомы. Пополнив запасы угля, крейсер, вместо того, чтобы хотя бы в пути присоединиться к международной эскадре, совершил бросок прямо в Нью-Йорк, где, совершенно довольный собой Н.И. Казнаков принимал салют пришедших следом за ним кораблей: "чтобы не быть обязанным салютовать первому, но чтобы получить салют от других".
    По прибытии в Нью-Йорк международной эскадры из 34 вымпелов (русский флот на переходе представляли своевременно пришедшие на Хэмптонский рейд "Генерал-Адмирал" и "Рында") "Дмитрий Донской" занял в отряде свое флагманское место и принял на себя изнурительное, без преувеличения, бремя представительства. Все дни наши корабли осаждали толпы американцев, а приглашений с берега было так много, что офицерам, чтобы везде поспеть, приходилось делиться на партии. По недостатку собственных электрических ламп (иностранцы, похоже, прибыли с уже готовой иллюминацией) фирме Эдисона заказали специальные иллюминационные щиты. На "Дмитрии Донском" между фок- и грот-мачтами светился императорский вензель с короной, "Рынду" украшали сиявшие в ночи скрещенные русский и американский флаги со звездой...
    В сентябре 1893 г. "Дмитрий Донской" прибыл на Родину. В пути от Нагасаки до Нью-Йорка за 62 суток и 16 часов прошли 14558 миль и до 5000 миль занял обратный путь вместе с визитами по портам в США. Все это время оказавшиеся весьма добротными машины Балтийского завода, обслуживаемые под руководством заботливого и знающего механика А.П. Швейкина (прослужил на корабле с 1887 по 1895 г.) работали безотказно. Но профилактика им требовалась уже основательная, а котлы явно требовали замены.
    Первым к капитальному ремонту приступил "Владимир Мономах", пришедший в Кронштадт еще в конце 1892 г. Котлы на нем заменили в 1893 г. и уже в октябре следующего года "Мономах" ушел в плавание. В 1894 г. заменили котлы и на "Дмитрии Донском". В 1895 г. на нем полностью сменили устарелую главную артиллерию, в спешном порядке установив новые, только что принятые на вооружение флота патронные орудия системы Канэ, позаимствовав их из числа заготовленных для пароходов Добровольного флота. Эти 6 152-мм и 10 120-мм пушек с новой системой подачи и оборудованием погребов по весу (400 тонн) оказались равными прежним, отчего перегрузку уменьшить так и не удалось.
    С 1894 г. оба крейсера уже окончательно оказались втянутыми в орбиту русской политики на Дальнем Востоке. "Владимир Мономах", находясь в составе Средиземноморской эскадры, уже в январе 1895 г. спешно отправился на усиление Тихоокеанской эскадры, которая, занимая пока выжидательную позицию, оказалась перед риском вмешаться в начавшуюся в 1894 г. войну между Японией и Китаем. Следом за "Мономахом" ушел на восток под флагом контр-адмирала С.О. Макарова и флагманский броненосец Средиземноморской эскадры "Император Николай I". Сосредоточившись 23 апреля 1895 г. в Чифу и готовясь к бою, русские корабли способствовали сдерживанию чрезмерных притязаний к Китаю со стороны победившей в войне Японии. Давление мощной, по тем временам, эскадры, далеко превосходившей силы японского флота, вынудило победителей отступить и в мае 1895 г. отказаться от уже захваченного Ляодунского полуострова и штурмом взятого Порт-Артура.
    29 октября 1895 г., закончив модернизацию и приемные испытания, "Дмитрий Донской" вместе с только что принятым в казну новейшим крейсером "Рюрик" обменялся салютами с Кронштадской крепостью и, следуя за своим флагманом, взял курс на запад. В Средиземном море пришлось задержаться: ходили слухи о намерениях Англии захватить бухту Суда на острове Крит и войти в Дарданеллы; обострились отношения между мусульманской и христианской общинами в Турции и наши корабли для успокоения христианского населения совершили визиты в Смирну (ныне Измир) и Александретту. Здесь их, с подчеркнутым радушием, принимала внушительная английская эскадра в составе четырех броненосцев и крейсера, действительно сосредоточившаяся на пороге Турции. Приветливо принимали русских и представители обеих общин города - турецкой и греческой. Начатый в Средиземном море курс боевой подготовки пришлось продолжать уже в пути: 3 февраля поступил телеграфный приказ ГМШ быть готовыми к соединенному походу на Тихий океан. 14 февраля корабли вышли в море и 9 апреля прибыли в Нагасаки, где, несмотря на натянутые отношения с Японией, России приходилось держать значительную часть своих морских сил.
    На этот раз тихоокеанская вахта обновленного крейсера оказалась как никогда долгой. Числившийся, как и все корабли эскадры в "заграничном плавании", "Дмитрий Донской" провел на Дальнем Востоке шесть долгих лет. 7 октября 1897 г. он стал первым, кто вошел в только что отстроенный во Владивостоке сухой док, резко поднявший значение главной базы флота, в марте 1898 г. впервые побывал в только что, 5 декабря 1897 г., "арендованном" у Китая Порт-Артуре, к которому, в силу неисповедимых зигзагов тогдашней политики переходила роль и главной базы и российского административного центра в Приморье. Столкновение с Японией становилось неотвратимым. В 1900 г. крейсер участвовал в больших маневрах флота и армии под Порт-Артуром, перешедших, по стечению обстоятельств, в реальные боевые действия на территории Китая, где, спровоцированное императрицей Цысей и религиозными сектами, разгорелось народное восстание "Большого кулака" (ихетуаней или боксеров), направленное против всех европейцев.
    Тем временем, отозванный в конце 1895 г., для перевооружения, на родину, "Владимир Мономах" оказался перед проблемой кардинальной переделки. Командовавший крейсером с 1894 г. З.П. Рожественский и начальник эскадры Е.И. Алексеев почти в один голос и независимо друг от друга, один в Кронштадте, другой в Иокогаме со всей остротой ставили перед управляющим Морским министерством вопрос о необходимости кардинальной разгрузки крейсера - не менее, чем на 650 тонн. При нынешнем же его состоянии начальник эскадры считал морские качества "ниже посредственных", а сам корабль годным "лишь для надобностей береговой обороны, а не океанского крейсерства". Безмерно перегруженный крейсер крайне болезненно реагировал на встречные волну и ветер, которые уже при силе 5 баллов заставляли его сильнейшим образом зарываться носом, принимать на палубу потоки воды, резко терять скорость и, во избежание напрасной траты угля, уменьшать число оборотов машин. Все это сопровождалось сильными ударами и сотрясениями, большой бортовой качкой, при 12° которой батарея уже не могла действовать. Следовало принять все меры для того, чтобы при установке новой артиллерии хотя бы два орудия главной батареи могли бы действовать в относительно свежую погоду, обстреливая весь горизонт. Это могли быть 152-мм патронные орудия - одно в носу, другое в корме; все же 8 бортовых 152-мм пушек следовало заменить на 120-мм. Вместо трех мачт (их и Е.И. Алексеев, ввиду полной негодности парусов, считал чрезмерно тяжелыми) следовало установить "две с семафорами и вышками для наблюдательных постов". З.П. Рожественский добавлял, что нужно установить боевую рубку, не предусмотренную в проекте, "снять броню, а по поясу оной сделать двойной борт", который заполнить целлюлозой. В итоге огромной деятельности, развернутой комиссией под председательством контр-адмирала В.П. Мессера и выполнившего ряд проектных проработок МТК, остановились на ограниченном варианте с более слабым, чем на "Донском", носовым огнем (надо было облегчить оконечность), без щитов для орудии и, конечно, не трогая брони. Это решение МТК (журнал №94 от 30 июля 1896 г.), признававшее, что все облегчение составит лишь 128,9 тонн, при этом корабль от имеющегося переуглубления в 0,267 м всплывет только на 0,11 м, одобрил генерал-адмирал, приказавший подготовить крейсер к плаванию к августу будущего года. Вместо предполагавшихся по проекту перевооружения 8 152-мм и 8 120-мм пушками, пришлось поставить только 5 и 6 таких орудий, доведя число 47-мм пушек до 18 (вместо 10), а 37-мм оставить 4 (вместо 12); кроме того, остались и пушки Барановского. Приказание великого князя было выполнено и "Владимир Мономах", выйдя в плавание на Дальний Восток в ноябре 1897 г. в апреле следующего вошел в состав эскадры.
    1898-1901 гг. прошли для обоих крейсеров в совместной, во многом уже будничной службе по освоению нового, неожиданно расширившегося дальневосточного театра. Маневры, экстренные поручения, стоянки в вооруженном резерве, учения, стрельбы, плавания в Желтом и Японском морях, заходы практически во все гавани и порты огромного побережья по-будничному успокаивали, отгоняли мысли о возможном столкновении с Японией. Просторы незамерзающего океана, размах театра, обстановка постоянных плаваний формировали в те годы на эскадре особую атмосферу военного братства, спаянного, сверх того, и отдаленностью от Родины. Создавалась та эскадра, тот действительно бывалый и проверенный флот, о котором с законным чувством гордости писал в своей "Расплате" и других книгах В.И. Семенов. 12 декабря 1901 г. "Донской" и "Мономах", после необыкновенно широких, шумных и теплых проводов в кают-компаниях кораблей и полковых собраниях, покидали Порт-Артур вместе с броненосцами "Наварин", "Сисой Великий" и крейсером "Адмирал Корнилов". Уходили корабли-пионеры нового театра и прощание было необыкновенным. Для проводов в море вышел весь находившийся в кампании флот. Пройдя 10 миль три броненосца типа "Полтава", "Громобой", "Адмирал Нахимов" повернули навстречу уходившему под флагом контр-адмирала Г.П. Чухнина отряду и разошлись с ним на расстоянии 180-300 м. Краткий волнующий миг прощания, гром салютов флагманских броненосцев - и корабли расстались в сумрачной зимней мгле, многие - навсегда и каждый навстречу своей судьбе.
    В Кронштадте "Дмитрий Донской" переоборудовали в учебно-артиллерийский корабль для Тихоокеанской эскадры, для чего 6 120-мм пушек заменили на 6 75-мм и перетасовали малокалиберную артиллерию, которая теперь включала еще 6 75-мм, 8 47-мм, 10 37-мм одноствольных, 6 37-мм пятиствольных, 2 64-мм десантных пушек и 4 пулемета.
    Новый поход "Дмитрия Донского" на Дальний Восток планировался в октябре 1903 г. Вместе со спешно проходившим испытания крейсером "Алмаз" (яхтой наместника на Дальнем Востоке) он должен был, собрав в Средиземном море миноносцы, шедшие из Кронштадта несколькими группами, конвоировать их в Порт-Артур. Сборы затянулись и, в конечном счете, "Донской" вошел в состав "Отдельною отряда суцов, идущих в Тихий океан" под командованием контр-адмирала А.А. Вирениуса. Скандальная эпопея похода этого отряда, схваченного телеграфной уздой распоряжавшегося из Петербурга начальника ГМШ З.П. Рожественского, как в зеркале отражала организационную немощь и бестолковость тогдашней верхушки Морского министерства. Шедшие с отрядом и не выдерживавшие штормовых буксировок, готовые вот-вот переломиться пополам на крутой волне малые миноносцы связывали отряд, но З.П. Рожественский, требуя от А.А. Вирениуса ускорить движение в Порт-Артур, в то же время категорически запрещал оставить миноносцы в Средиземном море. Кончилось тем, что к началу войны отряд только что успел преодолеть Красное море. Беспрепятственно прошли мимо купленные Японией в Италии, еще небоеспособные крейсеры "Ниссин" и "Кассуга", которые ничего не стоило перехватить или взять под конвой, а наш отряд получил приказ возвратиться в Россию. Командир "Донского" капитан 1 ранга Л.Ф. Добротворский, воспользовавшись своим удобным положением на пересечении морских путей, без приказа приступил к перехвату военной контрабанды, обильным потоком хлынувшей в Японию. Успев перехватить и арестовать три парохода, он, вместо поддержки остальными кораблями отряда, получил из ГМШ категорическое предписание немедленно освободить задержанные суда.
    Менее чем через год "Дмитрий Донской" в составе 2-й Тихоокеанской эскадры, возглавляемой З.П. Рожественским, вышел в свое пятое, оказавшееся последним, плавание на Дальний Восток. Поход Атлантикой вдоль пустынных берегов Африки, редкой силы шторм вблизи мыса Доброй Надежды, изнуряющая задержка на Мадагаскаре, плавание через Индийский океан, недолгая радость от встречи с отрядом Н.И. Небогатова, с которым пришел и "Владимир Мономах", томительная неопределенность дальнейшей судьбы у берегов Индокитая и дневной бой 14 мая 1905 г. в Корейском проливе - все это пережил с эскадрой и экипаж "Донского". Свой последний бой крейсер принял на следующий день...

В данной статье был использован материал - Р.М.Мельников Библиотека "Гангут" - "Корабли Отечества" №5'1995 г.

ЦУСИМА:
"Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах" - к началу русско-японской войны 1904-05 годов оба крейсера уже не представляли боевой ценности, но всё равно были включены в состав 2-ой Тихоокеанской эскадры для увеличения численности русских кораблей. Выдержав все мучения перехода корабли подошли к Корейскому проливу где их ожидал японский флот. Дневной бой 14 мая не сказался на старых крейсерах, они как и им было приказано охраняли транспорты от японских крейсеров. И с этим они прекрасно справились. Только "Дмитрий Донской" во время дневного боя расстрелял 150 своих снарядов по японским кораблям, в ответ получил одно попаданий от которого возник небольшой пожар и было ранено 8 матросов. Всю свою мощь японцы обрушили на новейшие русские броненосцы. После гибели броненосцев русская эскадра распалась и стала самостоятельно прорываться во Владивосток.
"Дмитрий Донской" в сопровождении миноносцев "Бедовый" и "Грозный" продолжили путь во Владивосток. Ночью к ним присоединился и "Владимир Мономах" (правда перед этим не распознав русские миноносцы он сделал пару выстрелов по ним но промахнулся).
"Дмитрий Донской" - 15 мая соединился с миноносцем "Буйный" (на котором был Рожественский со своим штабом). Получив приказание прорываться во Владивосток, Рожественский перешёл на миноносец "Бедовы" и в сопровождение "Грозного" ушли. Крейсер и миноносец "Буйный" продолжили свой путь. Но уже вскоре миноносец запросил помощи у крейсера (на миноносце испортилась машина), подобрав экипаж "Буйного" крейсер огнём 152 мм орудия потопил миноносец (причём только с 8-го снаряда, все предыдущие упали мимо - это ли не показатель подготовки русских артиллеристов). Продолжив плавание в одиночку сигнальщики крейсера вскоре на горизонте заметили японские миноносцы которые вызвали крейсера. К 19:00 "Дмитрий Донской" был взят в "клещи" пятью японскими крейсерами. Сблизившись с русским кораблём они открыли огонь. Крейсер отвечал им на оба борта. Но силы были слишком неравные и даже после того как японские крейсера "Нанива" и "Отава" были повреждены и вышли из боя, перевес всё равно оставался на стороне японцев. С наступлением ночи артиллерийский бой прекратился, японцы отстали, а "Дмитрий Донской" на всех порах шёл к острову Дажелет. Где переправив большую часть своей команды на берег, а так же экипаж "Буйного" и 200 человек команды броненосца "Ослябя". Остатки экипажа отвели крейсер на несколько миль в море и затопили крейсер. Утром 16 мая японцы пленили русских моряков.
"Владимир Мономах" - в дневном бою 14 мая крейсер охраняя транспорты открыл огонь и тяжело повредил японский крейсер "Идзуми", который вышел из боя и больше в сражении не участвовал. С наступлением ночи остатки русской эскадры стали атаковать японские миноносцы. Отбив несколько атак крейсер продолжал идти в сторону Владивостока. Примерно в 21:00 сигнальщики заметили ТРИ силуэта миноносцев, артиллеристы открыли огонь. Но с одного из миноносцев последовал сигнал (неразборчивый), подумав что это свои огонь был прекращён. Два миноносца по-прежнему держались на расстоянии, но один сблизившись прошёл за кормой крейсера на правый борт и выпустил торпеду (сигнальщики не смогли видеть его т.к. он был заслонён клетками с курами которых на крейсере было великое множество, они заполнили буквально всё свободное пространство корабля). Артиллеристы открыли огонь и потопили "миноносец № 35" (это один из двух потопленных японских миноносцев в Цусимском сражении). Повреждения от торпеды оказались очень тяжёлыми, крейсер кренился на бок. Готовый вот вот затонуть. Командир принял решение идти полным ходом к острову Цусима. Утром подойдя к острову, экипаж покинул корабль, а подошедший японский вспомогательный крейсер взял в плен остатки экипажа крейсера. Крейсер затонул с поднятыми стеньговыми флагами.